Мне казалось, мы с достоинством решили очередной кризис. Медленно, но двигались в направлении друг к другу. В мыслях я действительно собирала чемодан, и грустила, что новейшее красное пальто MaxMara, которое носила всего два сезона, придется оставить в Москве – в Техасе оно не пригодится. Печально смотрела на офисные рубашки, которые папа привез из Лондона, и туфли на шпильке, которые надевала в офис. Вся эта одежда останется в шкафу и не поедет со мной в Америку. Я думала, каждый занимается своим делом: я медленно зрею к переезду, когда бы он ни был, готовлю документы и коплю деньги, а Матвей фокусируется на учебе, чтобы сдать все экзамены и подготовиться к лицензированию.

Но он видел ситуацию иначе.

Глава 35. Не хочу ничего о тебе знать.

Через неделю пришли результаты обследований, которые назначил гинеколог. Как врач и предполагала, нашли инфекцию. Ничего опасного для здоровья, но нам обоим прописали курс антибиотиков, чтобы исключить риск повторной передачи. Я знала, Матвей будет не в восторге от этой идеи в совокупности с тем, что придется предохраняться. Тем более, он сделал дополнительное обследование, по которому был абсолютно здоров.

На моё робкое, но настойчивое предложение пропить курс лекарств и предохраняться, он взбесился. Еле сдерживаясь, чтобы не перейти на крик, обвинял, что я чокнулась со своим циститом, а врач только тянет из меня деньги. Но альтернативных предложений, что мы будем делать, если в декабре всё повторится, у него не было.

– Не знаю, что мы будем делать. У меня ни с кем такого не было, только с тобой. Пей, что хочешь, но я никакие таблетки принимать не буду. Это твоя проблема, разбирайся с ней сама, я не имею к этому никакого отношения. Из тебя делают дуру и просто тянут деньги! Провести всю жизнь в скафандре? Предложи это кому-нибудь другому!

Я допускала, что утомила его своими проблемами, но они появились вместе с ним. И если он хочет на мне жениться, разве проблемы не становятся общими? Конечно, он не может повлиять на мое здоровье, но как же поддержка? Если сейчас это моя проблема, то с чем ещё в будущем он скажет разбираться самостоятельно? Он собирался жениться на мне, хотел детей, но в ситуации, когда нужно перестраховаться, чтобы не передавать инфекцию по кругу, психанул. Если я не смогу сразу забеременеть, это тоже станет моей проблемой, а не нашей? Ещё и упрекнул, что потратил несколько сотен долларов на визит к врачу, хотя мне тоже пришлось выложить круглую сумму за анализы. А его упрямое нежелание предохраняться? Уму непостижимо, почему парень с медицинским образованием категорично настроен против барьерной контрацепции. Разве он не должен быть амбассадором этого метода? Почему мне приходится уговаривать взрослого человека делать логичные вещи ради его и моего здоровья?

Обиду усиливали намеки на измену с моей стороны. На расстоянии такие подозрения естественны, хотя даже проживание в одной квартире не гарантирует верности. Он не говорил прямо, но одному богу известно, о чем он думал. Ведь каждый его вопрос про моего руководителя был преисполнен ревности.

– Матвей, мне сейчас очень обидно и больно. Мы же договорились, что всё делаем вместе, хотим создать семью но сейчас, в этой плевой ситуации, ты оставил меня одну с этим разбираться. Я и так одна, но ты мог бы проявить больше понимания. Я тоже потратила кучу денег на обследования, и не в восторге, что придется пить антибиотики, но других вариантов нет.

Я не сомневалась, что вскоре ситуация решится, что мы найдем компромисс и договоримся обо всём. Что получится убедить его, что лучше перебдеть, а не надеяться на удачу, что в следующий раз воспаления не будет. Надеялась, что напоминание о планах создать семью и сложностях, которые поджидают нас в будущем, успокоят его, и он признает, что погорячился.

Я ошиблась.

Матвей перезвонил через пару часов, и ещё более злым голосом, повторил, что я схожу с ума.

– Ты мне уже весь мозг вынесла с этим! Я сто раз тебе сказал, что здоров, но ты как будто не слышишь, и гнешь свою линию! Ты будешь делать так всегда теперь? Всю жизнь складывать меня в бараний рог, лишь бы было по-твоему? Ещё и предлагаешь пить антибиотики здоровому человеку! Я не оставлял тебя одну, я уже не знаю, что ещё мне сделать! Ты задолбала меня! Я не знаю, что с тобой происходит, не знаю, что ты там делаешь в своей Москве, но не надо меня в это впутывать! Разбирайся с этим сама, делай, что хочешь! Черт, копы!

На этих словах он бросил трубку. Я в ступоре пыталась переварить его слова и тон разговора. Ни разу за полгода он не выходил из себя, никогда не повышал на меня голос, и в сочетании с обидными словами его речь отхлестала меня не хуже пощечины. Я не могла поверить, что он способен быть таким. Но тот, кто любит вас всей душой, будет для вас самым жестоким палачом. Чем сильнее мы любим, тем безжалостнее становимся, когда нам больно.

Матвей перезвонил через полчаса, но не для того, чтобы мириться и предложить обоим успокоиться. От злости он гнал на работу, не обращая внимания на скоростной режим, и попал под радар. За нарушение лимита больше чем на тридцать миль могли лишить прав, он ехал с превышением почти в сорок миль. Чудом он уговорил полицейского выписать штраф, пятьсот долларов. Процедив сквозь зубы, что ему нечего добавить к уже сказанному, и теперь ко всем его проблемам добавился и этот штраф, он повесил трубку. В тот день мы больше не разговаривали и не переписывались. Я тосковала по нему и не теряла надежды, что за день-два он успокоится и мы сможем вернуться к диалогу.

Наивная.

На следующий день раздался звонок. Но не для примирения, а продолжения словесного избиения.

– Мало того, что ты обвиняешь меня, что я заразил тебя, ты ещё и поставила под угрозу всю мою жизнь! Я с трудом уговорил полицейского отпустить меня под штраф! Если бы у меня забрали права, это был бы конец всему, ты понимаешь? Без машины я не смогу добраться до клиники, не сдам экзамены, я ничего не смогу сделать, если меня лишат прав! Я мог потерять всё, над чем работал все эти годы! Ты сидишь там в своей Москве, выносишь мозги своими проблемами, а у меня вчера руки дрожали во время интубации! Ты представляешь вообще, чем это могло закончиться?! Если бы я вчера ошибся, меня бы исключили и ещё засудили бы! Из-за тебя я мог потерять абсолютно всё! Ничего не хочу больше слышать! Делай, что хочешь, лечись, как хочешь, но я больше не имею к этому отношения! С меня хватит!

В слезах я пыталась просить прощения. Признала свою ошибку и пообещала, что больше не буду грузить его своими проблемами. Пыталась успокоить его, ведь в итоге ничего страшного не произошло. Но он не хотел меня слушать. Продолжал обвинять во всех своих бедах. Называл избалованной трусихой, которая не в состоянии принимать самостоятельные решения. Все предыдущие ссоры и недопонимания вырвались обжигающей лавой из вулкана его терпения. Он не забыл моего равнодушия к его сложным операциям пару недель назад, не признал моего права принимать решение о переезде, когда буду готова, – он делал вид, что соглашался со мной. Он не понимал моей медлительности, привязанности к дому и родителям, и ждал, что я в одночасье соберу чемодан и улечу к нему. Его не волновало, что после коррекции зрения прошла всего неделя, а я постоянно реву из-за его слов. Ведь это тоже было моей проблемой.

Я слушала его и не сомневалась, что если бы он мог, то ударил бы меня. Никто и никогда так не кричал на меня. Но его слова причиняли физическую боль. Он упивался своим жестоким превосходством. Я не злилась в ответ. Только плакала от несправедливых обвинений, обидных слов и тающей надежды, что